Архив журнала

Аннотация: В статье предлагается трактовка внешней политики в качестве дискурсивной практики, которая конституирует политическое сообщество, от имени которого артикулируется. Утверждается, что идентичность политического сообщества не объективна, а дискурсивна, поскольку она не существует независимо от дискурсивных практик, которые мобилизуются в процессе публичной легитимизации внешней политики. В таком понимании внешнеполитический дискурс, озвучивающий образы «Я» и множества «Других», становится центральной практикой в процессе производства и воспроизведения политической идентичности. В статье конструирование России как политического сообщества в постсоветском внешнеполитическом дискурсе рассматривается через призму понятий демократического и популистского антагонизма, введенных Э. Лаклау и Ш. Муфф. Эти относительно новые понятия помогают переосмыслить традиционные представления о политическом плюрализме и толерантности

Abstract: The article presents an interpretation of foreign policy as a discursive practice which constitutes the political community in the name of which it is articulated. The article argues that political community’s identity is not objective but discursive, as it does not exist irrespective of discursive practices which are mobilized in the process of public legitimation of foreign policy. In such interpretation, political discourse, embracing the images of “Me” and a number of “Others”, becomes the central practice in the process of production and reproduction of political identity. The article views the constitution of Russia as a political community in the post-soviet foreign policy discourse through the lens of the notions of democratic and populist antagonism, introduced by E. Laclau and Ch. Mouffe. These relatively new notions allow reconsidering traditional ideas about political pluralism and tolerance. For example, criticism by “statists” of universal values from the position of Russian national interests may be defined as democratic antagonism, which is built on introduction of differences in the sphere, where hegemonic articulation has already established the relations of equivalence. Indeed, without trying to challenge the importance of the course to market economy and foreign policy pragmatism and without making a point of fully destabilizing liberal discourse, “statists” made an attempt to “break” the chain of equivalence and replace “universal values” for “national interests”