Архив журнала

Аннотация: В статье на материале жанровых песен-сценок В. С. Высоцкого 1960–1970-х гг. рассматривается проявление в языке повседневности властных общественных отношений. На основе дискурсивного подхода к анализу не во всем грамотной устной речи, изображаемой Высоцким, выясняется, что автор выходит за пределы упрощенных слоганов о политической власти как регуляторе сознания и поведения и в коротком, внешне незатейливом тексте увязывает обыденную коммуникацию с разнообразными способами реализации говорящим собственных корыстных целей, обнажая перед читателем встроенные в язык тонкие и всеобъемлющие механизмы власти. Словарь, интеракция и семиотические практики низового советского дискурса в изображении Высоцкого вскрывают иерархичность социальных отношений: закрепленность права высказывания от имени власти за обезличенным коллективным субъектом («человеком-массой», по Ортеге-и-Гассету), а не индивидуумом, представителями титульной нации, а не национального меньшинства, условным «простым народом», а не интеллигенцией. Высоцкий обращается к известной формуле «диктатура пролетариата», привычно используемой в речи как публицистический штамп, и актуализирует ее прочно забытое прямое (буквальное) значение. Стихия иронии, пронизывающая тексты песен-сценок, «плутовство с языком» (Р. Барт) имеют у Высоцкого не только эстетическую, но и философскую значимость, становятся орудием мысли. С их помощью показан тотальный абсурд, пропитавший советское бытие, а также выражено отношение автора к мейнстриму советских речевых практик, скрывающих за пустословием и фразерством истинное, не внушающее оптимизма положение вещей.

Abstract: The article examines the manifestation of social power relations in everyday language based on the material of genre musical skits by V.S. Vysotsky in the 1960s and 1970s. As a result of a detailed discourse analysis of Vysotsky’s oral speech characterized by frequent deviations from the literary norm, it is shown that the author goes beyond simplistic slogans about political power as a regulator of consciousness and behavior and, in a short, seemingly simple text, links everyday communication with various ways of the speaker’s realization of his own selfish goals, exposing to the reader the subtle and comprehensive mechanisms of power embedded in language. The vocabulary, interaction, and semiotic practices of the grassroots Soviet discourse in Vysotsky's poetic art discover the hierarchy of social relationships: the belonging of the right to speak on behalf of power to an impersonal collective subject rather than an individual, to representatives of a titular nation rather than a national minority, to conditional “common people” rather than intelligentsia. Vysotsky seems to be referring to the well-known formula “dictatorship of the proletariat”, which is habitually used in speech as a journalistic cliché, and actualizes its well forgotten direct (literal) meaning. The riot of irony that permeates the lyrics of the musical skits, and “cheating with language” (R. Barth) have not only aesthetic, but also philosophical significance for Vysotsky; they become a tool for thought. They help demonstrate the total absurdity of Soviet existence and express the author’s attitude to the mainstream Soviet speech practices, hiding the true, not encouraging state of affairs behind empty words and pompous phraseology.